Владислав Китик
И В МАЛОМ - СИЛА
Яхта уткнулась носом в причальный кранец и застыла на растяжках. Мили дистанций, пройденных за многодневную регату, легли на плечи пудовой усталостью. В тишине после очередного финиша нами овладело оцепенение и равнодушие к береговым новостям.
Нехотя сложили паруса, машинально установили в кокпите* доску, заменявшую стол. И стали ждать капитана. Он ушел сдавать отчет и запропастился. Сидели неподвижно. Застолья с витиеватыми тостами, остротами, пикантными намеками, подытоженными хохотком, не хотелось. Мы тупо глядели, как водка в закупоренной бутылке приобретала розоватые отсветы заката.
Рыжий Витас на соседней яхте, обгладывая куриную ножку, понимающе причмокнул: начинать трапезу, не дождавшись капитана - верх морского неприличия. Нарушить этот порядок, значит потерять уважение всего яхтклуба. Свертки со снедью лежали не распакованными, увядал брусок приперченного сала, одесские биточки из тюльки не возбуждали аппетита.
Наконец, капитан появился. Придирчиво глянул на команду: ждет! И более не стал испытывать наше терпение.
- Так вот, ребята, мы уже больше не живем в советской стране, - сказал он, с удивлением внимая собственным словам.
- Батя, что вы такое говорите? Нет, - мы-то молчаливые, но если вы так будете со всеми шутить, то вместо кубрика в другом месте окажетесь, - отозвался Сашка Воробей.
- Тем не менее, - задумчиво сказал капитан в никуда. – Пока мы в море гонялись, страна распалась. Про ГКЧП слышали?
Ничего мы не слышали! Мы выполняли команды, следили за ветром, работали с парусами. Мы не представляли, как можно вернуться в страну, которой уже нет. Да и никакие небылицы не возместили бы досаду, рожденную проигрышем. Прийти к финишу третьими, конечно, не зазорно, однако воспоминания о том азарте, с каким другие обходили нас на лавировке, вызывали оскомину.
- Жаль, не дотянули, - проговорил Воробей.
- Да, чуток не хватило, - вздохнул и я.
- А вот самая малость и оказывается решающей, - поучительно произнес капитан. – Без копейки рубля не насчитаешь.
Утром наступил последний этап в сто миль: на измор. Стартовали, как и положено, против ветра. Поставили большой стаксель* - «геную», подтянули лебедкой шкоты *. Днем штормило, ночью прошел короткий, но сильный дождь. Знобкий холодок нагнал мечты о возвращении к ванной, теплому пледу. Ну да, яхту поднимут из воды, поставят на стапель-балку*…
Процедура ее перевода в сухопутное состояние требует сноровки. С носа и кормы под корпус яхты заводятся петли – гаши. Их концы стропятся к гаку подъемного крана, стоящего на бетонных плитах причала. Лодку поднимают и водружают на металлическую раму – большую телегу, которую потом нужно откатить в стояночный ряд. И тогда уже – полный отбой!
Но и до близкого будущего бывает далеко. Зачастую в море неизвестно, чему равно расстояние в 100 миль, измеренное часами крайнего напряжения сил. Иная текучесть минут, иные - координаты значимого. Даже – сезоны года не те, что на суше. Море не знает такой поры, как осень. К концу лета для него начинается вторая весна. Августовское море «цветет» и светится: неярко, но завораживающе. Так однажды примиряет с собой понимание, что жизнь, опровергающая мелочами будней большие ожидания, и есть настоящая.
Легкие светлячки разбегались от носа, роились в фарватере. Красота, наблюдаемая наяву, не давала погрузиться в фееричные видения дремы.
- А все-таки как же так, все проголосовали, а мы – нет? – завел разговор юнга.
- Не огорчайся, маленький. Что значат наши голоса, когда все и так заранее решено! – возразил Воробей.
- А, может, благодаря именно нашим «да» или «нет» все решилось бы по-другому, - не успокаивался молодой. У своей подружки-литераторши он что ли спорить научился? Но так случается: один негромкий, но вовремя поданный голос, шепот, безмолвное утверждение кивком головы, - и жизнь меняется. Но будь то слова правды ли заблуждения, - они должны быть произнесены только тобой. Иначе потом будешь мучиться, оттого что потерял умение открыто и точно выражать себя.
А пока мы тут философствуем на корме, из-за невымолвленности народа рушится страна, расползаются ее принципы, как крабы из порванной сетки. И яхта, удаляясь от берегов, уносит ущемленное чувство родины: которой уже нет в настоящем, которая никогда не может быть в прошлом.
Судейский катер подмигнул взмахом клетчатого флажка. Приплыли! Крановщик Степан двинул рычагами:
- Веселей стропи, матросики, что в море все силы оставили, на жинку не поберегли?
Сверкнув на солнце гладкими бортами, роняя капли, яхта поднялась и зависла над гладью темно-зеленой акватории яхтклуба.
Мы, уже до того ступив на берег, медленно толкали к краю пирса неповоротливую железную конструкцию на колесах, некогда снятых со старого самолета. Степан прицелился, и натомившийся парусник стал в гнездо, придавив его сверху мокрым корпусом. Оставалось только откатить на место телегу, теперь отяжелевшую на четверть тонны.
Пятеро мужиков уперлись в железные ребра стапель-балки*. Напряглись. Но она стояла, как вкопанная.
- А ну кр-рякнули! – рявкнул капитан. Кеды вжались в щербатый бетон, под носком хрустнула пустая ракушка. Но телега – ни с места. Таращась вниз, кусая губы, мы стояли почти в горизонтальном положении, и пытались раскачать ее ритмичными толчками. Бесполезно! Обмякшие, как тесто, шины, словно прилипли к полу.
- Эй, освобождайте место! Не можете? Так звоните в пожарную бригаду, телефон за углом, - изгалялся с верхотуры Степан. Но никто из нас даже не ругнулся в ответ. Стиснув зубы, мы толкали неподатливую стену. Пот напрасных стараний заливал глаза.
Вокруг собрались зеваки. Похлебывая пиво, они с интересом смотрели, чем кончится это подзатянувшееся шоу. Молодая девица в символическом купальнике, скривившись, бросила подруге: «Пришибленное мужское упрямство», - и ушла к своей подстилке, презрительно качаясь на каблуках.
- Пацана уберите! - взорвался Воробей. Но мальчишка лет пяти, выскочивший из-за чьей-то спины, продолжал с восторгом смотреть на наш публичный позор. Он браво подтянул трусы и благоговейным шепотом произнес: «Вот дядьки-моряки». А затем, деловито поплевав на ладони, пристроился сбоку, и сердобольно подражая нашим подвываниям, приналег на телегу. Тут она и сдвинулась, пошла! Значит, для преодоления инерции не хватало именно этого слабого усилия детской руки, шаловливой помощи лупоглазого пляжного шалопая.
Пять глоток грохнули от смеха, а следом – и вся окружившая яхту толпа. Возле колеса, едва возвышаясь над ним головой, гордо выпятив грудь, стоял маленький герой.
Яхту без помех откатили на штатное место. Утерли пот. Начали искать глазами мальчишку. Но он уже брызгами разгонял на воде солнечных зайчиков, И радовался. Он свое дело сделал.
Владислав КИТИК
*кокпит – открытое помещение для рулевого и пассажиров в кормовой части палубы на яхтах и некоторых других судах
* стаксель – передний треугольный парус
* шкоты – снасть для растягивания нижнего угла паруса
* стапель-балка - подставка, поддерживающая корпус судна